Для
silver_nut , которая изъявила желание принять участие в недавной авантюре -
http://users.livejournal.com/_scally/862770.html. Скоро и до других доберусь, готовьте тапки!
Я подумала, что раз ты хотела фик с Джеффри и OFC, то логично будет написать для тебя такой фик.
Однако, это не совсем... впрочем, ладно, сама увидишь. *g*
***
Репетиции, конечно, никто не отменял – еще чего не хватало. Тот факт, что Чарльз Кингман по официальной версии лечился от какого-то старческого недуга («От маразма» - радостно предположила вслух Барбара) и присутствовать в театре пока не мог, не уменьшал количества работы, которую предстояло проделать. Прогнать диалоги «злых сестер», поработать с темпом у Корделии, сдеать что-то с Эдмундом, у которого глаза то и дело мечтательно закатывались прямо на сцене – не иначе погружался в мысли о своей подружке – куча связующих мелочей. При этом настроение у всего актерского состава было не самое боевое. Во-первых, они знали, что Чарльз скоро снова вернется и всем даст жизни, а, во-вторых, где гарантия, что спекткль не отменят из-за него во второй раз? Все были на взводе, все нервничали, но их тревоги и в сравнение не шли с тревогами режиссера, который, в отличие от них знал правду. Знал, например, что Чарльз и вовсе может уже не вернуться. Или вернется, но просто физически не потянет всего действия на премьере.
читать дальше
В общем, за эти пару недель Джеффри полностью прочувствовал, что значит быть по уши в субстанции, полезной для удобрения, но весьма неприятной как таковой. Это, конечно, не прибавило ему бодрости духа. Он старался отвлечься хотя бы на репетициях, полностью погружаясь в процесс, и подмечал малейшие недочеты своих актеров, а затем высказывая свои замечания далеко не самым тактичным образом. Все замечания, впрочем, были справедливы, хоть их природа и заключалась, в основном, в изрядно потрепанных актерских нервах, а не в отсутствии старания. Всклоченный, уставший, издерганный Джеффри, не желал искать деликатных путей. Старая гвардия актеров, помнившая времена правления прежнего режиссера, готова была поклясться, что неуемный дух Оливера Уэллса, воспользовавшись слабиной в рассудке Джеффри, вселился в его тело и теперь по-прежнему руководит ими, выражая свое недовольство самым желчным образом и скупо оброняя сомнительные комплименты. В этот раз все дело кончилось тем, что Эллен демонстративно ушла со сцены, оставив позади себя разъяренную Барбару, мысленно изобретающую для садиста-режиссера самые страшные кары; начинающую хлюпать носом Софи («Ой, забыла взять капли от насморока...» и понурую парочку, состоящую из бубнящего что-то себе под нос Сирила и покорного судьбе Даки.
- Перерыв! - объявил Джеффри тоном, каким обычно говорят ругательства. – Пять минут. Нет, десять, истерика у Эллен меньше десяти минут не длится. Мария!
- Все свободны на десять минут! – поспешно согласилась Мария.
Актеры уныло расселись, кто на зрительских местах, кто прямо на сцене, а Джеффри выскочил из зала и, пронесясь по коридору, заперся в своем кабинете.
Да пошло оно все к черту!
Джеффри устало прошагал к креслу, оаустился в него и закрыл глаза. Вот так... и не о чем не думать, иначе все его беды опять начнут терзпть его с новой силой. А, может, махнуть на все рукой и пойти напиться? Джеффри обвел взглядом кабинет – не застоялась ли где-нибудь заветная бутылочка – приложиться к ней по-младенчески, и забыть обо всем. Но бытылки нигде не оказалось, зато на у себя на столе Джеффри обнаружил конверт, которого тут не было, когда он утром уходил на репетицию.
Джеффри выпрямился и покосился на конверт, как лошадь на змею. Ничкго хорошего ждать не приходилось – в лушем случае очередная реклама или приглашение посетить школьный спектакль. Он все же взял конверт и повертел его в руках – белая бумага, его имя на ней, а обратного адреса нет. Вобще ни на что не похоже. С сомнением открыв конверт, Джеффри вынул из него сложенный вдвое листок. Он прочитал несколько первых строк, и глаза у него сделались круглыми, как у совенка.
«Джеффри... Я ждала этой возможности и одновременно боялась ее. Вряд ли мне представится еще один шанс, да и вряд ли я смогу толком воспользоваться этим. Джеффри Теннант, Вы-удивительный человек», - гласило начало. Джеффри бросил взгляд на дверь, убедился, что она закрыта, и продолжал читать. Он невольно наххмурился, но дойдя до слов «О, не надо морщить лоб и хмурить брови», тут же одернул себя. Дочитав до конца, Джеффри медленно отложил послание. Это была не реклама и не приглашение, или еще что-то в этом роде, это было признание в любви. Ему – Джеффри Теннанту.
Не то чтобы Джеффри никогда не получал любовных посланий. Они были, но в той, прошлой жизни Джеффри-актера. От поклонниц тайных и явных. От Эллен во время скучного чтения текста: «Люблю тебя, мой Ромео». Но это было так давно, что все они слились в его памяти, а затем и вовсе изчезли... Джеффри снова посмотрел на листок. «Я люблю Вас Джеффри Теннант. Люблю как падает на лоб прядь волос, как выглядывает из под плаща ворот рубашки, люблю как улыбка вдруг преображает уставшее лицо. Просто люблю...». Джеффри машинально дотронулся рукой до мятого воротника. Неизвестная женщина писала искренне, без стасти, отличающей те, прошлые письма, но с поражающей душевностью. Словно и в самом деле был где-то человек, для которого Джеффри что-то значил. Странно... честь таких признаний всегда достается красивм молодым актерам, удел немолодого режиссера с сомнительной внешностью – признание критиков.
Прочитав последние строчки еще раз, Джеффри с удивлением почувствовал, что разпирающие его тревоги, раздражение и усталось изчезли словно по волшебству. Да, это было анонимное послание, не меняющее ничего, но в последние время у Джеффри в его нелегких делах не было никакой поддержки – Оливер повадился изчезать, Эллен ясно дала ему понять, что для нее предпочтительнее общество Барбары, а Чарльз... от Чарльза поддержки стоило ждать меньше всего. «Просто люблю» - поразительное словосочетания, практически историзм, но раз кто-то все же его употребляет, значит, наверное, не все еще потеряно.
Джеффри аккуратно сложил письмо. «Спасибо», - беззвучно шепнул он, а может быть, просто подумал.
Правильнее всего было бы от него избавиться, мало ли что, особенно с Эллен, но... это бы означало предать ту, неизвестную ему женщину, которая умеет просто любить. Джеффри огляделся на предмет тайников. Ничего особо надежного. Хоть в череп клади! А, собственно... уж до черепа Оливера точно никто в здравом уме не дотронется, даже близко не подойдет. Джеффри согнул письмо еще раз, положил внутрь черепа, убедился, что ниего не видно.
- Только не проговорись, смотри! – наказал он черепу.
Череп Оливера согласно промолчал. Чем не предназначение, в конце концов, быть хранителем тайного сокровища?