Единственное, что пошло мне из фантастики, это "Трудно быть Богом" Стругацких и Крапивин. У Крапивина же - все фантастические циклы, могу перечитывать сколько угодно, просто изумительно все. Что как раз сейчас и делаю. Впрочем, есть ли у Крапивина хоть одна история - фантастическая, или нет, которую бы я по несколько раз не перечитывала. Я такого не помню, по крайней мере. Сейчас, вот, закончила "Крик петуха", он из цикла о Великом Кристалле. Цитировать, конечно, хочется все и сразу, ну да это, конечно, лишнее. Пусть вот будет...
По этой насыпи шел заросший человек в истрепанной кожаной одежде мотоциклиста. Шел и шел, днями и ночами. Не ведая конца. Однажды Филипп рассказал о нем отцу Дмитрию. С каким-то смущением, с виноватостью даже.
– Все идет, идет. Не может ни сесть, ни упасть...
Отец Дмитрий ответил без привычной мягкости:
– Сам себе выбрал такое... Он стрелял в детей. Возможно ли более черное дело?
– Он говорит, что не виноват, потому что выполнял приказ, — сумрачно объяснил Филипп на следующий день.
– Никаким приказом нельзя оправдать этот грех...
– Он говорит, что все понял и больше никогда не будет, — сказал Филипп еще через неделю. — Он просит, чтобы ему простили грех.
– Грех может быть отпущен, если человек раскаялся. – Но он же говорит... Он...
Дмитрий Игоревич резко выпрямился:
– Он лжет! Он просто хочет избавиться от тяжкого пути. При чем здесь отпущение грехов? Если человек раскаялся всей душой и ужаснулся своим делам, путь кончится и сам отпустит его...
...А пока через грани Кристалла, через многие пространства, все еще идет человек в черной коже. Тот, кто стрелял в детей и кто, если прикажут, будет стрелять снова.
По этой насыпи шел заросший человек в истрепанной кожаной одежде мотоциклиста. Шел и шел, днями и ночами. Не ведая конца. Однажды Филипп рассказал о нем отцу Дмитрию. С каким-то смущением, с виноватостью даже.
– Все идет, идет. Не может ни сесть, ни упасть...
Отец Дмитрий ответил без привычной мягкости:
– Сам себе выбрал такое... Он стрелял в детей. Возможно ли более черное дело?
– Он говорит, что не виноват, потому что выполнял приказ, — сумрачно объяснил Филипп на следующий день.
– Никаким приказом нельзя оправдать этот грех...
– Он говорит, что все понял и больше никогда не будет, — сказал Филипп еще через неделю. — Он просит, чтобы ему простили грех.
– Грех может быть отпущен, если человек раскаялся. – Но он же говорит... Он...
Дмитрий Игоревич резко выпрямился:
– Он лжет! Он просто хочет избавиться от тяжкого пути. При чем здесь отпущение грехов? Если человек раскаялся всей душой и ужаснулся своим делам, путь кончится и сам отпустит его...
...А пока через грани Кристалла, через многие пространства, все еще идет человек в черной коже. Тот, кто стрелял в детей и кто, если прикажут, будет стрелять снова.