I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
Давно уже задолжала Зеленому Попугаю фик с заданным названием "Пуля".
Я, ясен пень, садилась писать драббл, и даже была уверена, что у меня и выйдет драббл.
Ну да наивность украшает женщин. В общем, немного про Маклафлина.
Пуля.
В главном парке штата Техасс, на открытой трибуне стоял человек. Он обращался к людям, которые собрались здесь, и к тем, кто наблюдал за ним по телевизору. Его речь была уверенной, его слова – правильными, его взгляд – открытым, а голос сам по себе мог удержать внимание слушателей. Демосфен бы дважды подумал, прежде, чем вступить с этим человеком в ораторское соревнование. И ничего не значило, что эта речь была всего лишь прикрытием мыслей.
Конечно, от всего можно было отказаться. Одно его слово. Один его знак. Его помошники взохнули бы с облегчением – уж слишком рискованным было дело. Майлс и Рэндалл намекали на какие-то другие способы. Томас не вникал, какие, у него был свой собственный четкий план – беспроигрышный при удачном исходе дела. Вот только удачный исход дела никто не гарантировал. Можно продумать все что угодно, держать под контролем все свое окружение, можно даже подстраховаться, но когда в тебя летит пуля, ничто от тебя больше не зависит.
Нельзя сказать, что Томасу Дэвиду Маклафлину был неведом страх. Только это был страх иного рода. Страх неудачи. Страх поражения. Единственное, чего по-настоящему следовало бояться, во избежание чего можно было рискнуть даже собственной жизнью. Перейти дорогу тому, кто сильнее тебя. Смеяться в лицо человеку, открывая тому глаза на то, как он зависим от союза с Маклафлином; человеку, чьи люди держат тебя под прицелом; быть хозяином положения с пистолетом у виска. Добровольно встать под пулю, тем самым начиная сложный путь по завоеванию народных сердец.
И еще был риск... Пьянящий и будоражущий. Томас Дэвид Маклафлин без колебаний бы мог сыграть в русскую рулетку, принеси это пользу его планам. Собственно, его задумка и являлась чем-то вроде русской рулетки – в барабан была заряжена одна пуля, а на кону была мечта. Оставалось лишь нажать на курок и дальнейшее предоставить судьбе. А судьба любит тех, кто рискует.
Впрочем, Томас не верил в судьбу, он верил в себя. Достаточно поднять руку и проверить насколько сильна его вера. Его речь была уверенной, его слова задевали за живое, находя отклик у тех, кто слушал его, на их лицах читалось явное одобрение и удивление тому, что вот все-таки бывают толковые политики. Все шло так, как задумал он – Томас Дэвид Маклафлин, будущий президент объединенной Северной Америки.
И он поднял руку.
Никто в парке не обратил внимания на негромкий хлопок, поэтому все удивились отчего вдруг вздрогнул этот уверенный человек на трибуне. И только, когда он упал вглубь открытой сцены, люди думали, что это конец. Но Маклафлин сквозь странную радость и боль, остатками сознания понимал, что это его начало.
Я, ясен пень, садилась писать драббл, и даже была уверена, что у меня и выйдет драббл.
Ну да наивность украшает женщин. В общем, немного про Маклафлина.
Пуля.
В главном парке штата Техасс, на открытой трибуне стоял человек. Он обращался к людям, которые собрались здесь, и к тем, кто наблюдал за ним по телевизору. Его речь была уверенной, его слова – правильными, его взгляд – открытым, а голос сам по себе мог удержать внимание слушателей. Демосфен бы дважды подумал, прежде, чем вступить с этим человеком в ораторское соревнование. И ничего не значило, что эта речь была всего лишь прикрытием мыслей.
Конечно, от всего можно было отказаться. Одно его слово. Один его знак. Его помошники взохнули бы с облегчением – уж слишком рискованным было дело. Майлс и Рэндалл намекали на какие-то другие способы. Томас не вникал, какие, у него был свой собственный четкий план – беспроигрышный при удачном исходе дела. Вот только удачный исход дела никто не гарантировал. Можно продумать все что угодно, держать под контролем все свое окружение, можно даже подстраховаться, но когда в тебя летит пуля, ничто от тебя больше не зависит.
Нельзя сказать, что Томасу Дэвиду Маклафлину был неведом страх. Только это был страх иного рода. Страх неудачи. Страх поражения. Единственное, чего по-настоящему следовало бояться, во избежание чего можно было рискнуть даже собственной жизнью. Перейти дорогу тому, кто сильнее тебя. Смеяться в лицо человеку, открывая тому глаза на то, как он зависим от союза с Маклафлином; человеку, чьи люди держат тебя под прицелом; быть хозяином положения с пистолетом у виска. Добровольно встать под пулю, тем самым начиная сложный путь по завоеванию народных сердец.
И еще был риск... Пьянящий и будоражущий. Томас Дэвид Маклафлин без колебаний бы мог сыграть в русскую рулетку, принеси это пользу его планам. Собственно, его задумка и являлась чем-то вроде русской рулетки – в барабан была заряжена одна пуля, а на кону была мечта. Оставалось лишь нажать на курок и дальнейшее предоставить судьбе. А судьба любит тех, кто рискует.
Впрочем, Томас не верил в судьбу, он верил в себя. Достаточно поднять руку и проверить насколько сильна его вера. Его речь была уверенной, его слова задевали за живое, находя отклик у тех, кто слушал его, на их лицах читалось явное одобрение и удивление тому, что вот все-таки бывают толковые политики. Все шло так, как задумал он – Томас Дэвид Маклафлин, будущий президент объединенной Северной Америки.
И он поднял руку.
Никто в парке не обратил внимания на негромкий хлопок, поэтому все удивились отчего вдруг вздрогнул этот уверенный человек на трибуне. И только, когда он упал вглубь открытой сцены, люди думали, что это конец. Но Маклафлин сквозь странную радость и боль, остатками сознания понимал, что это его начало.
-
-
01.03.2010 в 08:45-
-
01.03.2010 в 12:54