I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
1. Вы называете мне одного или двух героев из фильмов, сериалов или книг.
2. Я задаю вам пять (на каждого) вопросов об этих героях (совершенно любых от: "любит ли он тушеную морковку?" до "о каком поступке она всегда жалела?" и"что ему особенно нравится в его профессии?", вовсе не обязательно, чтобы эта информация упоминалась, так сказать, в каноне).
3. Вы, желательно развернуто, где это возможно, отвечаете на эти вопросы исходя из того, что вам известно об этом герое, и как вы себе его дополнительно представляете. Если вам кажется, что герой лучше готов удавиться, чем съесть тушеную морковку, так и пишите. Можно добавить также почему - может, в детстве его преследовали тушеноморковные кошмары после застолья у чудаковатого дядюшки, или еще что-нибудь.
Разумеется, я тоже должна иметь хотя бы приблизительное представление об этих героях, чтобы не задавать вопросы от балды.
4. Игрушку утаскиваем к себе. )
Вопросы про доктора Тома от Джиалгри .
1. Кто был его первым пациентом?
Думаю, Камилла. Потому что она из всей группы выглядит самой разумной и довольной жизнью. ) Возможно потому что эффект от терапии у нее подольше. Не исключено также, что у доктора Тома были еще пациенты, раньше, до этой группы.
2. Продолжает ли он заниматься бизнесом?
Мне кажется, что нет. Доктор Артур как-то высказался о том, что он каждую минуту своей жизни посвящает спасению других людей. Рассматривая вопрос с более прозаичной точки зрения, я думаю, у него нет прямой нужды зарабатывать деньги. Кабинет, яблочки и прочее можно придумать, и они будут. Вполне логично условие загадочной терапии, учитывая, что доктора там отнюдь не халяву гоняют.
3. Как он познакомился с женой?
Завертелось по пьянке, и не выбересся. ))) Где-нибудь на корпоративной вечеринке - коллеги получше пригляделись друг к другу, раскованная обстановка, общие рабочие интересы, таким образом и возникла обоюдная симпатия.
4. Читал ли он все те книги, которые стоят в его кабинете?
Большую часть читал. Есть любимые книги, есть на один раз, но всегда под рукой. Есть еще непрочитанные, но которые доктор Том собирается прочитать. Очень многие книги он уже читал раньше, до того как стал психотерапевтом, а теперь они у него в кабинете, чтобы в любой момент можно было снять с полки и перечитать.
5. С кем из пациентов ему труднее всего работать?
С Эрикой, мне кажется, эмоционально она ему ближе других пациентов. Но в основном зависит от каждого конкретного случая-сожаления у разных пациентов.
2. Я задаю вам пять (на каждого) вопросов об этих героях (совершенно любых от: "любит ли он тушеную морковку?" до "о каком поступке она всегда жалела?" и"что ему особенно нравится в его профессии?", вовсе не обязательно, чтобы эта информация упоминалась, так сказать, в каноне).
3. Вы, желательно развернуто, где это возможно, отвечаете на эти вопросы исходя из того, что вам известно об этом герое, и как вы себе его дополнительно представляете. Если вам кажется, что герой лучше готов удавиться, чем съесть тушеную морковку, так и пишите. Можно добавить также почему - может, в детстве его преследовали тушеноморковные кошмары после застолья у чудаковатого дядюшки, или еще что-нибудь.
Разумеется, я тоже должна иметь хотя бы приблизительное представление об этих героях, чтобы не задавать вопросы от балды.
4. Игрушку утаскиваем к себе. )
Вопросы про доктора Тома от Джиалгри .
1. Кто был его первым пациентом?
Думаю, Камилла. Потому что она из всей группы выглядит самой разумной и довольной жизнью. ) Возможно потому что эффект от терапии у нее подольше. Не исключено также, что у доктора Тома были еще пациенты, раньше, до этой группы.
2. Продолжает ли он заниматься бизнесом?
Мне кажется, что нет. Доктор Артур как-то высказался о том, что он каждую минуту своей жизни посвящает спасению других людей. Рассматривая вопрос с более прозаичной точки зрения, я думаю, у него нет прямой нужды зарабатывать деньги. Кабинет, яблочки и прочее можно придумать, и они будут. Вполне логично условие загадочной терапии, учитывая, что доктора там отнюдь не халяву гоняют.
3. Как он познакомился с женой?
4. Читал ли он все те книги, которые стоят в его кабинете?
Большую часть читал. Есть любимые книги, есть на один раз, но всегда под рукой. Есть еще непрочитанные, но которые доктор Том собирается прочитать. Очень многие книги он уже читал раньше, до того как стал психотерапевтом, а теперь они у него в кабинете, чтобы в любой момент можно было снять с полки и перечитать.
5. С кем из пациентов ему труднее всего работать?
С Эрикой, мне кажется, эмоционально она ему ближе других пациентов. Но в основном зависит от каждого конкретного случая-сожаления у разных пациентов.
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
суббота, 03 сентября 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
Когда я уже перестала надеяться, когда кого только не перечислили, AnteaV угадала моего любимого героя из "Унесенных ветром"!
Это Уилл Бентин - умирающий солдат из числа простолюдинов, не имеющий никаких родственников, которого товарищи мимоходом оставили в Таре, но которому удалось выжить, благодаря заботе Мелани и Скарлетт. Впоследствии Скарлетт считала, что Уилла послал ей Господь. Он единственный, оправившись, сумел снять большую часть забот с плеч Скарлетт по работе в разрушенной Таре. Несмотря на покалеченность, он умудрялся работать больше всех, да и других побуждать к делам. Спокойный, добрый, наблюдательный, проницательный, практичный, всегда обо всех все знающий. Он любил младшую сестру Скарлетт, но зная, что сердце Кэррин разбито и она жаждет только уединения, он постарался облегчить ей путь в монастырь. Он так и остался жить в Таре, подняв ее и женившись на средней сестре - Сьюлин, которой после выходки Скарлетт выйти замуж уже не представлялось возможным, и она от этого день ото дня становилась все невыносимее. Даже бабуля Фонтейн признавала, что Уилл, несмотря на внешнюю неуклюжесть и нескладность, отсутсвие благородного происхождения - настоящий джентельмен в душе.
Это Уилл Бентин - умирающий солдат из числа простолюдинов, не имеющий никаких родственников, которого товарищи мимоходом оставили в Таре, но которому удалось выжить, благодаря заботе Мелани и Скарлетт. Впоследствии Скарлетт считала, что Уилла послал ей Господь. Он единственный, оправившись, сумел снять большую часть забот с плеч Скарлетт по работе в разрушенной Таре. Несмотря на покалеченность, он умудрялся работать больше всех, да и других побуждать к делам. Спокойный, добрый, наблюдательный, проницательный, практичный, всегда обо всех все знающий. Он любил младшую сестру Скарлетт, но зная, что сердце Кэррин разбито и она жаждет только уединения, он постарался облегчить ей путь в монастырь. Он так и остался жить в Таре, подняв ее и женившись на средней сестре - Сьюлин, которой после выходки Скарлетт выйти замуж уже не представлялось возможным, и она от этого день ото дня становилась все невыносимее. Даже бабуля Фонтейн признавала, что Уилл, несмотря на внешнюю неуклюжесть и нескладность, отсутсвие благородного происхождения - настоящий джентельмен в душе.
пятница, 02 сентября 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
В какой-то там сто двадцать с чем-то раз перечитываю "Унесенных ветром".
Как написана, как написана... и в сюжетном смысле, конечно, на высоте, но описания - это что-то.
А, вот, кто угадает, кто у меня там любимый герой? )))
Как написана, как написана... и в сюжетном смысле, конечно, на высоте, но описания - это что-то.
А, вот, кто угадает, кто у меня там любимый герой? )))
четверг, 01 сентября 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
Хотелось романтично сказать - вот, первый после отпуска рабочий день, решила запечатлеть. Но вобще он второй, так что все куда более прозаично. )))
среда, 31 августа 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
Поднимаю по случаю начала учебного года - 2.
Среди школьных неприятностей у меня было, так называемое, выявление умений и талантов среди детей, с последующий их демонстрацией. Первым подобным испытанием стал для меня конкурс чтецов, на который я умудрилась угодить уже во втором классе. Я любила читать и по принятой тогда технике чтения в семь лет читала как ребята из пятого класса. Из этого сделали вывод, что я также хорошо рассказываю стихи. Я согласилась принять участие в конкурсе, по не опытности не подозревая, что меня ожидает. А ожидало меня следующее...
Как известно, очень часто, когда ребенок учится в начальных классах, большое внимания его успехам уделяют родители. Моя мама не была исключением. Вдохновленная тем, что у меня, возможно, есть талант к декламации (не спроста же меня выбрали в участники), мама муштровала меня так, словно задалась целью воспитать нового Есенина. Она же выбрала мне стихотворение Михаила Лермонтова «Парус» (до сих пор я ощущаю некоторую неприязнь к этому стихотворению поэта, которого в остальном я очень люблю) и принялась обучать меня выразительности, интонации, магии сочетания жестов и слова. У меня не было ни малейшей тяги к искусству декламирования, и я находила черезвычайно глупым рассказывать о Парусе, завывая в положенных местах, делая многозначительные паузы и ударения. А уж делать это при полном зале людей со сцены...И все-таки мне пришлось покориться амбициям мамы, которая усиленно убеждала меня в том, что выразительное чтение стихов – это не только искусство, но и большое удовольствие.
Ожидая своей очереди во время конкурса, я слушала, как читают стихотворения другие маленькие жертвы амбициозных учителей и родителей, и все больше убеждалась в том, что читать стихи вразительно вслух могут только люди, повредившиеся рассудком. И все-таки я вышла на сцену, решив раз и навсегда отвратить учителей от задумки приглашать меня на подобные конкурсы. Сначала я просто рассказывала стихотворение, монотонно бубня на одной ноте, но вскоре дошла до двух последних строчек, на которые моя мама возлагала особые надежды. Здесь я должна была употребить все средства, дабы выбить у зрителей слезу. Предполагалось, что на строке «над ним струя светлей лазури», я многозначительно возведу глаза к потолку зала, а на строчке «под ним луч солнца золотой», с легким наклоном головы перемещу взор вниз, на воображаемое море, и, трагически, с расстановкой понижая интонацию, произнесу «а он, мятежный просит бури, как будто в бурях есть покой!». Поклон, овации.
Но я вовремя вспомнила, что среди всех начальных классов славлюсь скоростью чтения вслух. И решила такими образом несколько разнообразить монотонность моего стихотворения. Поэтому, завершающие строчки я произнесла так:«аонмятежныйпроситбурикакбудтовбуряхестьпокой!» Исполнив тем самым свою миссию, я под неуверенные аплодисменты, скромно спустилась со сцены и заняла место в зале. Со стихами ко мне больше не приставали.
Но вскоре после этого возникла другая проблема.
На уроке математики я имела неосторожность правильно решить задачу, над которой тщетно бились наши математические светочи. Следует заметить, что я никогда не была сильна в точных науках, и мои редкие успехи на этом поприще всего лишь случайность. Так случилось и в тот раз, но когда, пришли отбирать ребят для математической олимпиады, учительница в первую очередь указала на меня, как на человека в данной науке зело сведущего. Я пыталась убедить взрослых в том, что они слегка заблуждаются по поводу моих познаний в математике, но они видели в моих заверениях лишь неуверенность в себе. Разумеется, бурные дополнительные занятия, коим меня подвергли в школе и дома не принесли никаких результатов, и задания повышенной трудности в день олимпиады я читала с таким же недоумением, как невинная девушка из сельской глубинки читает случайно попавшийся ей неприличный рассказ.
Как бы то ни было, за мной прочно закрепилась репутация умелого математика и впоследствии мне приходилось придумывать различные уловки, чтобы отвертеться от математических олимпиад.
С пятого класса ситуация приняла более серьезный оборот, ибо у меня обнаружились некоторые способности к языкам. Подготовка к олимпиадам по латышскому, русскому и английскому языкам, отнимала у меня почти все свободное время. Единственным светлым моментом в этой ситуации было то, что участникам в день олимпиады разрешалось по ее окончании не посещать остальные предметы. Я старалась закончить работу по возможности скорее и умчаться по своим делам. Самое странное и непонятное для меня совершенно было то, что почти все остальные участники не использовали эту привилегию и, отсидев положенный срок олимпиады спешили на уроки.
Потом стало немного лече. Я запомнила закономерность, по которой определяли время олимпиад и, незадолго до этого начинала нарочно снижать успехи по этому предмету. Способ был действенный, но о плохих результатах узнавали родители, после чего следовала изрядная промывка мозгов.
Затем я стала попросту отказываться от участия в олимпиадах, мотивируя отказ чрезмерными нагрузками и неспособностью управиться с основными уроками. Учителя отлавливали меня в коридоре, зажимали в углу и принимались давить на ученическо-патриочические чувства. Если я выдерживала натиск, то они «совершенно случайно» сталкивались где-нибудь с моей мамой и в сладчайших выражениях начинали расхваливать мои способности к тому или иному предмету, а после сокрушались, что мне не хватает уверенности в себе, и поэтому я не хочу пробовать свои силы в соревнованиях. После этого, на меня наседали не только учителя, но и мама, и опять-таки приходилось заниматься дополнительно, чтобы принять участия в олимпиаде.
В конце концов я стала безропотно соглашаться на все учебные мироприятия, и приняв дома сосредоточенный вид, сидела над книгами. Но то была или художественная литература, или тетрадь с моими личными записями, словом создавалась имитация бурной деятельности.
Единственный предмет, где я пожинала лавры (и лавры преотличнейшие!), участвуя в соревнованиях, была литература. Нетрудно понять почему. Литературу я ЛЮБИЛА, много читала, сама писала рассказы, зарисовки, стихи, и здесь никакая особая подготовка, увещевания и натиски не были мне нужны. Вывод: человека нельзя заставить быть кем-то, если он не испытывает в том собственной нужды, в лучшем случае, он просто ненадолго создаст видимость того, кем вы его жаждете сделать. Правда, очень ненадолго и с большими затратами ваших и своих нервов и усилий. А оно того стоит?
Dixi.
Среди школьных неприятностей у меня было, так называемое, выявление умений и талантов среди детей, с последующий их демонстрацией. Первым подобным испытанием стал для меня конкурс чтецов, на который я умудрилась угодить уже во втором классе. Я любила читать и по принятой тогда технике чтения в семь лет читала как ребята из пятого класса. Из этого сделали вывод, что я также хорошо рассказываю стихи. Я согласилась принять участие в конкурсе, по не опытности не подозревая, что меня ожидает. А ожидало меня следующее...
Как известно, очень часто, когда ребенок учится в начальных классах, большое внимания его успехам уделяют родители. Моя мама не была исключением. Вдохновленная тем, что у меня, возможно, есть талант к декламации (не спроста же меня выбрали в участники), мама муштровала меня так, словно задалась целью воспитать нового Есенина. Она же выбрала мне стихотворение Михаила Лермонтова «Парус» (до сих пор я ощущаю некоторую неприязнь к этому стихотворению поэта, которого в остальном я очень люблю) и принялась обучать меня выразительности, интонации, магии сочетания жестов и слова. У меня не было ни малейшей тяги к искусству декламирования, и я находила черезвычайно глупым рассказывать о Парусе, завывая в положенных местах, делая многозначительные паузы и ударения. А уж делать это при полном зале людей со сцены...И все-таки мне пришлось покориться амбициям мамы, которая усиленно убеждала меня в том, что выразительное чтение стихов – это не только искусство, но и большое удовольствие.
Ожидая своей очереди во время конкурса, я слушала, как читают стихотворения другие маленькие жертвы амбициозных учителей и родителей, и все больше убеждалась в том, что читать стихи вразительно вслух могут только люди, повредившиеся рассудком. И все-таки я вышла на сцену, решив раз и навсегда отвратить учителей от задумки приглашать меня на подобные конкурсы. Сначала я просто рассказывала стихотворение, монотонно бубня на одной ноте, но вскоре дошла до двух последних строчек, на которые моя мама возлагала особые надежды. Здесь я должна была употребить все средства, дабы выбить у зрителей слезу. Предполагалось, что на строке «над ним струя светлей лазури», я многозначительно возведу глаза к потолку зала, а на строчке «под ним луч солнца золотой», с легким наклоном головы перемещу взор вниз, на воображаемое море, и, трагически, с расстановкой понижая интонацию, произнесу «а он, мятежный просит бури, как будто в бурях есть покой!». Поклон, овации.
Но я вовремя вспомнила, что среди всех начальных классов славлюсь скоростью чтения вслух. И решила такими образом несколько разнообразить монотонность моего стихотворения. Поэтому, завершающие строчки я произнесла так:«аонмятежныйпроситбурикакбудтовбуряхестьпокой!» Исполнив тем самым свою миссию, я под неуверенные аплодисменты, скромно спустилась со сцены и заняла место в зале. Со стихами ко мне больше не приставали.
Но вскоре после этого возникла другая проблема.
На уроке математики я имела неосторожность правильно решить задачу, над которой тщетно бились наши математические светочи. Следует заметить, что я никогда не была сильна в точных науках, и мои редкие успехи на этом поприще всего лишь случайность. Так случилось и в тот раз, но когда, пришли отбирать ребят для математической олимпиады, учительница в первую очередь указала на меня, как на человека в данной науке зело сведущего. Я пыталась убедить взрослых в том, что они слегка заблуждаются по поводу моих познаний в математике, но они видели в моих заверениях лишь неуверенность в себе. Разумеется, бурные дополнительные занятия, коим меня подвергли в школе и дома не принесли никаких результатов, и задания повышенной трудности в день олимпиады я читала с таким же недоумением, как невинная девушка из сельской глубинки читает случайно попавшийся ей неприличный рассказ.
Как бы то ни было, за мной прочно закрепилась репутация умелого математика и впоследствии мне приходилось придумывать различные уловки, чтобы отвертеться от математических олимпиад.
С пятого класса ситуация приняла более серьезный оборот, ибо у меня обнаружились некоторые способности к языкам. Подготовка к олимпиадам по латышскому, русскому и английскому языкам, отнимала у меня почти все свободное время. Единственным светлым моментом в этой ситуации было то, что участникам в день олимпиады разрешалось по ее окончании не посещать остальные предметы. Я старалась закончить работу по возможности скорее и умчаться по своим делам. Самое странное и непонятное для меня совершенно было то, что почти все остальные участники не использовали эту привилегию и, отсидев положенный срок олимпиады спешили на уроки.
Потом стало немного лече. Я запомнила закономерность, по которой определяли время олимпиад и, незадолго до этого начинала нарочно снижать успехи по этому предмету. Способ был действенный, но о плохих результатах узнавали родители, после чего следовала изрядная промывка мозгов.
Затем я стала попросту отказываться от участия в олимпиадах, мотивируя отказ чрезмерными нагрузками и неспособностью управиться с основными уроками. Учителя отлавливали меня в коридоре, зажимали в углу и принимались давить на ученическо-патриочические чувства. Если я выдерживала натиск, то они «совершенно случайно» сталкивались где-нибудь с моей мамой и в сладчайших выражениях начинали расхваливать мои способности к тому или иному предмету, а после сокрушались, что мне не хватает уверенности в себе, и поэтому я не хочу пробовать свои силы в соревнованиях. После этого, на меня наседали не только учителя, но и мама, и опять-таки приходилось заниматься дополнительно, чтобы принять участия в олимпиаде.
В конце концов я стала безропотно соглашаться на все учебные мироприятия, и приняв дома сосредоточенный вид, сидела над книгами. Но то была или художественная литература, или тетрадь с моими личными записями, словом создавалась имитация бурной деятельности.
Единственный предмет, где я пожинала лавры (и лавры преотличнейшие!), участвуя в соревнованиях, была литература. Нетрудно понять почему. Литературу я ЛЮБИЛА, много читала, сама писала рассказы, зарисовки, стихи, и здесь никакая особая подготовка, увещевания и натиски не были мне нужны. Вывод: человека нельзя заставить быть кем-то, если он не испытывает в том собственной нужды, в лучшем случае, он просто ненадолго создаст видимость того, кем вы его жаждете сделать. Правда, очень ненадолго и с большими затратами ваших и своих нервов и усилий. А оно того стоит?
Dixi.
вторник, 30 августа 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
Поднимаю по случаю начала учебного года, или "не пытайтесь повторить это дома".
Я тут сегодня наигралась в старые приставочные игры, соответсвенно меня потянуло на серьезные размышления о трудном детстве и деревянных игрушках. Так что сегодня поговорим о суровых буднях детей в начальных классах и далее. К тому же, мне как преподу по статусу положено писать о детках и о школе.
Я очень хотела в школу. Не то чтобы мне дома было сильно скучно, я всегда умела сама себя занять, так как на других особо расчитывать не приходилось, все такие занятые и прочее, но думала, что в школе будет еще интереснее. К тому же, в школу ходил старший брат, и это был для меня большой стимул туда стемиться.
Собственно, мои проблемы, как мне сейчас думается, начались с того, что после стандартной проверки имеющихся знаний, учительница сделала вывод, что у меня какие-то очень классные для моего возраста способности и, конечно, не поленилась сообщить об этом родителям. Нет, сначала все были довольны, включая меня, проблемы начались чуть позже. Оглядываясь назад, могу сказать, что способности у меня были самые что ни на есть среднестатистические, просто я была чуть более развита, чем обычно для совего возраста, благодаря общему любопытству и воображению. Но ярлык уже был повешен. Поддерживать образ способного ребенка в начальных классах, впрочем, проблем не составляло. Более менее элементарные знания мною усваивались успешно и с удовольствием. Но вот пошли уравнения, пошли всякие стили в рисовании, пошли какие-то там правила в языках - еле успевай поворачиваться. Я свободно удерживалась на плаву только там, где позволяли мои уже тогда исключительно гуманитарные мозги. В остальном же, при всех стараниях, результаты были всего лишь умеренные. А время от времени скатывались и вовсе (в зависимости от объемов материала и сложности тем). Но даже и в этом не было бы для меня проблемы. Проблема была в том, что моя не в меру амбициозная мама по-прежнему была уверена в моих исключительных способностях. А мои неудачи относила к злостной лени и нежеланию учиться. Разумеется, возникали конфликты. Разумеется, моя умеренная любознательность к учебе таяла на глазах. Потому что - ну нафиг же лезть из кожи вон, когда результат все равно не будет отличным, и тебя по-любому запишут в лентяи? К тому же, я уже рассказывала, как отношусь к любому проявленному ко мне недоверию. Логично, масштабы конфликтов росли день ото дня. На четверку по математике мама скептически поджимала губы. Чтобы получить эту четверку мне обычно приходилось прорешать получебника перед контрольной. Ясное дело, я потом оставила это дело. За трудные темы получала двойки-тройки, потом ходила исправлять, пока не надоедала учительнице, за легкие - четверки. Еще труднее мне приходилось на домоводстве (по-моему, делать этот предмет обязательным - бред). Как-то раз, потратив несколько вечеров на то, чтобы связать салфетку, я, продемонстрировав ее учительнице, получила в ответ нотацию по-поводу ее многочисленных недостатков и тройку ("за нее и тройку-то не поставишь, ну да ладно" ) в журнал. Салфетка, в общем-то, была вполне симпатичной, может быть не столь изящной, как требовалось, но узоры и чередования цветов были соблюдены. "Что, трудно было постараться?" - мимоходом огрызнулась мама. Кажется, я тогда впервые не стала ей ничего пытаться доказать. Салфетку, которой, довольная и гордая проделанной работой, любовалась утром, выбросила. И больше уже никогда не лезла из кожи вон, чтобы получить красивое рукоделие. Не видела в этом смысла, да и просто физически неприятно было заниматься этим делом.
читать дальше
Я тут сегодня наигралась в старые приставочные игры, соответсвенно меня потянуло на серьезные размышления о трудном детстве и деревянных игрушках. Так что сегодня поговорим о суровых буднях детей в начальных классах и далее. К тому же, мне как преподу по статусу положено писать о детках и о школе.
Я очень хотела в школу. Не то чтобы мне дома было сильно скучно, я всегда умела сама себя занять, так как на других особо расчитывать не приходилось, все такие занятые и прочее, но думала, что в школе будет еще интереснее. К тому же, в школу ходил старший брат, и это был для меня большой стимул туда стемиться.
Собственно, мои проблемы, как мне сейчас думается, начались с того, что после стандартной проверки имеющихся знаний, учительница сделала вывод, что у меня какие-то очень классные для моего возраста способности и, конечно, не поленилась сообщить об этом родителям. Нет, сначала все были довольны, включая меня, проблемы начались чуть позже. Оглядываясь назад, могу сказать, что способности у меня были самые что ни на есть среднестатистические, просто я была чуть более развита, чем обычно для совего возраста, благодаря общему любопытству и воображению. Но ярлык уже был повешен. Поддерживать образ способного ребенка в начальных классах, впрочем, проблем не составляло. Более менее элементарные знания мною усваивались успешно и с удовольствием. Но вот пошли уравнения, пошли всякие стили в рисовании, пошли какие-то там правила в языках - еле успевай поворачиваться. Я свободно удерживалась на плаву только там, где позволяли мои уже тогда исключительно гуманитарные мозги. В остальном же, при всех стараниях, результаты были всего лишь умеренные. А время от времени скатывались и вовсе (в зависимости от объемов материала и сложности тем). Но даже и в этом не было бы для меня проблемы. Проблема была в том, что моя не в меру амбициозная мама по-прежнему была уверена в моих исключительных способностях. А мои неудачи относила к злостной лени и нежеланию учиться. Разумеется, возникали конфликты. Разумеется, моя умеренная любознательность к учебе таяла на глазах. Потому что - ну нафиг же лезть из кожи вон, когда результат все равно не будет отличным, и тебя по-любому запишут в лентяи? К тому же, я уже рассказывала, как отношусь к любому проявленному ко мне недоверию. Логично, масштабы конфликтов росли день ото дня. На четверку по математике мама скептически поджимала губы. Чтобы получить эту четверку мне обычно приходилось прорешать получебника перед контрольной. Ясное дело, я потом оставила это дело. За трудные темы получала двойки-тройки, потом ходила исправлять, пока не надоедала учительнице, за легкие - четверки. Еще труднее мне приходилось на домоводстве (по-моему, делать этот предмет обязательным - бред). Как-то раз, потратив несколько вечеров на то, чтобы связать салфетку, я, продемонстрировав ее учительнице, получила в ответ нотацию по-поводу ее многочисленных недостатков и тройку ("за нее и тройку-то не поставишь, ну да ладно" ) в журнал. Салфетка, в общем-то, была вполне симпатичной, может быть не столь изящной, как требовалось, но узоры и чередования цветов были соблюдены. "Что, трудно было постараться?" - мимоходом огрызнулась мама. Кажется, я тогда впервые не стала ей ничего пытаться доказать. Салфетку, которой, довольная и гордая проделанной работой, любовалась утром, выбросила. И больше уже никогда не лезла из кожи вон, чтобы получить красивое рукоделие. Не видела в этом смысла, да и просто физически неприятно было заниматься этим делом.
читать дальше
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
понедельник, 29 августа 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
Когда френды ставят у себя в дневниках такое, мне хочется все бросить и бежать в сотый раз пересматривать.
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
1. Вы называете мне одного или двух героев из фильмов, сериалов или книг.
2. Я задаю вам пять (на каждого) вопросов об этих героях (совершенно любых от: "любит ли он тушеную морковку?" до "о каком поступке она всегда жалела?" и"что ему особенно нравится в его профессии?", вовсе не обязательно, чтобы эта информация упоминалась, так сказать, в каноне).
3. Вы, желательно развернуто, где это возможно, отвечаете на эти вопросы исходя из того, что вам известно об этом герое, и как вы себе его дополнительно представляете. Если вам кажется, что герой лучше готов удавиться, чем съесть тушеную морковку, так и пишите. Можно добавить также почему - может, в детстве его преследовали тушеноморковные кошмары после застолья у чудаковатого дядюшки, или еще что-нибудь.
Разумеется, я тоже должна иметь хотя бы приблизительное представление об этих героях, чтобы не задавать вопросы от балды.
4. Игрушку утаскиваем к себе. )
От AnteaV - Фрейзер.
1. Кто из Рэев Фрейзеру ближе: Веккио или Ковальски?
Тут главное не спутать и не сказать, кто ближе мне. ))) По-своему близок каждый, но из того, что мы видим, кажется, что Рэй Веккио. У них вместе много такого пережито, что или разъединяет людей или уже накрепко сплочает.
2. *не удержалась* Так что же у него произошло в ту ночь с Франческой? Посидели, чайку попили... Утешили друг друга долгожданным способом. )
3. Какой любимый цветок Фрейзера?
Что растет в Юконе. ) Вот такие цветочки - Lupinus arcticus.
4. Что он предпочтет рыбу или мясо?
Что раньше поймается. ) Он любит пеммикан, а этот... продукт в основном состоит из мяса.
5. Сможет ли Фрейзер оставить Дифенбекера на верную смерть?
Как показывает опыт в "Дикой стае", Фрейзер скорее сам убьет Дифенбекера, чем оставит его на верную и неизвестно как долго длящуюся смерть. Так что - нет. Возможен вариант, прикотором ему бы не удалось спасти Дифенбекера, но Фрейзер бы для этого сделал все возможное.
воскресенье, 28 августа 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
1. Вы называете мне одного или двух героев из фильмов, сериалов или книг.
2. Я задаю вам пять (на каждого) вопросов об этих героях (совершенно любых от: "любит ли он тушеную морковку?" до "о каком поступке она всегда жалела?" и"что ему особенно нравится в его профессии?", вовсе не обязательно, чтобы эта информация упоминалась, так сказать, в каноне).
3. Вы, желательно развернуто, где это возможно, отвечаете на эти вопросы исходя из того, что вам известно об этом герое, и как вы себе его дополнительно представляете. Если вам кажется, что герой лучше готов удавиться, чем съесть тушеную морковку, так и пишите. Можно добавить также почему - может, в детстве его преследовали тушеноморковные кошмары после застолья у чудаковатого дядюшки, или еще что-нибудь.
Разумеется, я тоже должна иметь хотя бы приблизительное представление об этих героях, чтобы не задавать вопросы от балды.
4. Игрушку утаскиваем к себе. )
От![[info]](http://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif?v=3)
marine_lapwing - Ли Адама.
1. Что понравилось бы Ли из земной литературы, попади она к нему в руки?
Что-нибудь из военной истории - публицистика; научная фантастика.. Исторически романы, думаю, тоже.
2. Если бы Ли узнал, что он - сайлон - что бы стал делать?
Думаю, он был бы сайлоном вроде Бумер - никогда бы не мог преодолеть того человечкского, что в него вложено. Остался бы на стороне людей. Вряд ли бы раскрылся кому-то, если бы была возможность избежать огласки. Но сделался бы еще более замкнутым.
3. Какова, по-твоему, судьба Ли после финальной сцены сериала?
Погряз бы в делах, налаживая новую жизнь добравшихся. В возрасте, возможно, женился бы. До этого он мне видится одиночкой.
4. А как сложилась бы его жизнь, если бы война не началась?
Занимался бы полетами, какое-то время был бы инструктором, потом продвинулся, не исключено что в научную деятельность. Была бы семья. С отцом, может, так и было бы все натянуто, на войне им представился шанс разглядеть друг друга получше.
5. Что у него в характере общего с Арчи и что различного?
Хорошее чувство юмора есть у обоих. Оба склонны рефлексировать. В остальном, пожалуй, общего мало. Арчи намного более открытый. Ли - умеет быть лидером.
2. Я задаю вам пять (на каждого) вопросов об этих героях (совершенно любых от: "любит ли он тушеную морковку?" до "о каком поступке она всегда жалела?" и"что ему особенно нравится в его профессии?", вовсе не обязательно, чтобы эта информация упоминалась, так сказать, в каноне).
3. Вы, желательно развернуто, где это возможно, отвечаете на эти вопросы исходя из того, что вам известно об этом герое, и как вы себе его дополнительно представляете. Если вам кажется, что герой лучше готов удавиться, чем съесть тушеную морковку, так и пишите. Можно добавить также почему - может, в детстве его преследовали тушеноморковные кошмары после застолья у чудаковатого дядюшки, или еще что-нибудь.
Разумеется, я тоже должна иметь хотя бы приблизительное представление об этих героях, чтобы не задавать вопросы от балды.
4. Игрушку утаскиваем к себе. )
От
marine_lapwing - Ли Адама.1. Что понравилось бы Ли из земной литературы, попади она к нему в руки?
Что-нибудь из военной истории - публицистика; научная фантастика.. Исторически романы, думаю, тоже.
2. Если бы Ли узнал, что он - сайлон - что бы стал делать?
Думаю, он был бы сайлоном вроде Бумер - никогда бы не мог преодолеть того человечкского, что в него вложено. Остался бы на стороне людей. Вряд ли бы раскрылся кому-то, если бы была возможность избежать огласки. Но сделался бы еще более замкнутым.
3. Какова, по-твоему, судьба Ли после финальной сцены сериала?
Погряз бы в делах, налаживая новую жизнь добравшихся. В возрасте, возможно, женился бы. До этого он мне видится одиночкой.
4. А как сложилась бы его жизнь, если бы война не началась?
Занимался бы полетами, какое-то время был бы инструктором, потом продвинулся, не исключено что в научную деятельность. Была бы семья. С отцом, может, так и было бы все натянуто, на войне им представился шанс разглядеть друг друга получше.
5. Что у него в характере общего с Арчи и что различного?
Хорошее чувство юмора есть у обоих. Оба склонны рефлексировать. В остальном, пожалуй, общего мало. Арчи намного более открытый. Ли - умеет быть лидером.
суббота, 27 августа 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
C детства я не испытывала недостатка в чтении – в моем распоряжении была домашняя библиотека, школьная библиотека и городская библиотека. Пусть по содержанию эти библиотеки были скромны, но сравнивать мне было не с чем, так что я не жаловалась и даже могла себе позволить быть разборчивой в выборе книг. Светлый, с почти схематичным рисунком на обложке томик рассказов Хэрриота, стоящий дома на книжной полке меня никогда не привлекал, так что я не брала на себя труд заглянуть внутрь. Но однажды запас новых книг истощился, а я не успела его вовремя пополнить и решила на всякий случай полистать книжку в светлой обложке. Спустя страниц тридцать, я сидела, погруженная в рассказы сельского ветеринара, обладев от собственной недальновидности, и рассеянно огрызалась на попытки окружающих оторвать меня от чтения. Так прозаично состоялось мое знакомство с одним из любимых по сию пору авторов – Джеймсом Хэрриотом. Однако, это было лирическое отступление, предлагаю кратко ознакомится с книгами прекрасного ветеринара, а также с изданием его занимательной биографии (я, конечно, понимаю, что большинство участников сообщества с Джеймсом Хэрриотом уже хорошо знакомы, но, в данном случае напоминание – это то, что не может быть лишним).
Джеймс Хэрриот (настоящее имя – Альфред Уайт) – сейльский ветеринар, который время от времени записывал истории из практики в дневник; изредка их печатали, чему занятый работой Джеймс не придавал масштабного значения. По счастью, жена будущего знаменитого автора не стала ходить вокруг да около, и прямо предложила Джеймсу собрать, наконец, свои истории, и выпустить книгу (видимо, прекрасный ветеринар, как и я, не отличался дальновидностью и не могу предположить, какую читательскую любовь завоюют его рассказы). «Рассказы ветеринара», быть может, и не звучит особо захватывающе, но на деле, если уж начал их читать, то оторваться почти невозможно. Возникает вопрос – почему так?
Мне думается, оттого, что книги Хэрриота действительно рассказывают о всех созданиях – о животных и о людях – больших и маленьких. С глубокой любовью Хэрриот пишет о своей работе и пациентах – лошадях, коровах, овцах, о домашних любимцах – кошках и собаках, и ему с удивительной пронзительностью удается передать уникальный характер каждого маленького и большого пациента. А также - характер и привычки их хозяев. Просто, интересно с добрым юмором, самоиронией Хэрриот рассказывает и о своей жизни вне ветеринарных трудов – об отношении с друзьями и коллегами, первой (и крепкой, на всю жизнь) любви, детях, о службе в армии, легко иронизирует над непрактичными недостатками своего характера. И вот уже кажется, что ты сам из маленького родного Дарроуби, слышишь речь местных фермеров, поднимаешься по цветущим холмам или сидишь в скромной уютной гостиной рядом с лучшим другом. Хочется продлить приятное мгновение, но скоро зазвонит телефон и нужно будет ехать на вызов к очередному четвероногому пациенту. И в этом тоже счастье.
Своих друзей, жену и детей Хэрриот описывает очень ярко, с теплотой и бесконечной любовью. Так и видишь его разумную, работящую, добрую Хелен; озорника Джимми, который ездит с отцом к больным животным и уже в пять лет безошибочно ставит диагнозы; нежную заботливую малышку Рози; влюбленного во всех животных самоотверженного Колема, эксцентричного, прямолинейного, взрывного Зигфрида, перед природным обаянием которого не может устоять даже самое зачерствелое сердце; умелого, бесшабашного Тристана, всегда готового к новым проделкам и розыгрышам. И все они скоро становятся такими знакомыми, такими родными.
Насколько мне известно, наиболее полное собрание рассказов Хэрриота было выпущено издательством «Захаров» в пяти сборниках (шестой «О кошках и собаках» включает в себя избранные рассказы, которые уже печатались в основных книгах). Хотя рассказы Хэрриота и не связыны прочно в смысле хронологии, я считаю, что удобнее всего читать его книги в таком порядке:
1 О всех созданиях — больших и малых (главное начать с этой книжки).
2 О всех созданиях — прекрасных и разумных.
3 О всех созданиях — мудрых и удивительных.
4 Всех их создал Бог.
5 Всё живое.
Не так давно вышла также биография Джеймса Хэрриота, написанная его сыном Джимом Уайтом, которая, мне кажется, будет интересна всем ценителям творчества прекрасного ветеринара. В книге рассказывается о родителях Хэрриота, атмосфере, в которой он высос, о школьных годах и освоении професии, много написано о работе и коллегах, семейно жизни, о светлых и темных моментах жизни.
Кстати, насчет имен. Все имена в рассказах Хэрриота изменены. Настоящее имя Джеймса Хэрриота - Альфред Уайт. Зигфрид и Тристан Фарноны, соответственно - Дональд и Брайн Синклеры. Дело в том, что рассказы Джеймса (я уж буду называть его по привычке книжным именем) сначала печатались в местных газетах. Но по какому-то странному закону реклама ветеринарных услуг в то время была запрещена. Чтобы его рассказы не сочли рекламой собственной работы, Джеймс изменил свое имя, имена коллег и друзей (только имена детей остались без изменений), и переместил действие в вымышленное местечко. Вот такие интересные подробности найдутся в биографии, что позволит с еще большим интересом перечитать истории сельского ветеринара.
Джеймс Хэрриот (настоящее имя – Альфред Уайт) – сейльский ветеринар, который время от времени записывал истории из практики в дневник; изредка их печатали, чему занятый работой Джеймс не придавал масштабного значения. По счастью, жена будущего знаменитого автора не стала ходить вокруг да около, и прямо предложила Джеймсу собрать, наконец, свои истории, и выпустить книгу (видимо, прекрасный ветеринар, как и я, не отличался дальновидностью и не могу предположить, какую читательскую любовь завоюют его рассказы). «Рассказы ветеринара», быть может, и не звучит особо захватывающе, но на деле, если уж начал их читать, то оторваться почти невозможно. Возникает вопрос – почему так?
Мне думается, оттого, что книги Хэрриота действительно рассказывают о всех созданиях – о животных и о людях – больших и маленьких. С глубокой любовью Хэрриот пишет о своей работе и пациентах – лошадях, коровах, овцах, о домашних любимцах – кошках и собаках, и ему с удивительной пронзительностью удается передать уникальный характер каждого маленького и большого пациента. А также - характер и привычки их хозяев. Просто, интересно с добрым юмором, самоиронией Хэрриот рассказывает и о своей жизни вне ветеринарных трудов – об отношении с друзьями и коллегами, первой (и крепкой, на всю жизнь) любви, детях, о службе в армии, легко иронизирует над непрактичными недостатками своего характера. И вот уже кажется, что ты сам из маленького родного Дарроуби, слышишь речь местных фермеров, поднимаешься по цветущим холмам или сидишь в скромной уютной гостиной рядом с лучшим другом. Хочется продлить приятное мгновение, но скоро зазвонит телефон и нужно будет ехать на вызов к очередному четвероногому пациенту. И в этом тоже счастье.
Своих друзей, жену и детей Хэрриот описывает очень ярко, с теплотой и бесконечной любовью. Так и видишь его разумную, работящую, добрую Хелен; озорника Джимми, который ездит с отцом к больным животным и уже в пять лет безошибочно ставит диагнозы; нежную заботливую малышку Рози; влюбленного во всех животных самоотверженного Колема, эксцентричного, прямолинейного, взрывного Зигфрида, перед природным обаянием которого не может устоять даже самое зачерствелое сердце; умелого, бесшабашного Тристана, всегда готового к новым проделкам и розыгрышам. И все они скоро становятся такими знакомыми, такими родными.
Насколько мне известно, наиболее полное собрание рассказов Хэрриота было выпущено издательством «Захаров» в пяти сборниках (шестой «О кошках и собаках» включает в себя избранные рассказы, которые уже печатались в основных книгах). Хотя рассказы Хэрриота и не связыны прочно в смысле хронологии, я считаю, что удобнее всего читать его книги в таком порядке:
1 О всех созданиях — больших и малых (главное начать с этой книжки).
2 О всех созданиях — прекрасных и разумных.
3 О всех созданиях — мудрых и удивительных.
4 Всех их создал Бог.
5 Всё живое.
Не так давно вышла также биография Джеймса Хэрриота, написанная его сыном Джимом Уайтом, которая, мне кажется, будет интересна всем ценителям творчества прекрасного ветеринара. В книге рассказывается о родителях Хэрриота, атмосфере, в которой он высос, о школьных годах и освоении професии, много написано о работе и коллегах, семейно жизни, о светлых и темных моментах жизни.
Кстати, насчет имен. Все имена в рассказах Хэрриота изменены. Настоящее имя Джеймса Хэрриота - Альфред Уайт. Зигфрид и Тристан Фарноны, соответственно - Дональд и Брайн Синклеры. Дело в том, что рассказы Джеймса (я уж буду называть его по привычке книжным именем) сначала печатались в местных газетах. Но по какому-то странному закону реклама ветеринарных услуг в то время была запрещена. Чтобы его рассказы не сочли рекламой собственной работы, Джеймс изменил свое имя, имена коллег и друзей (только имена детей остались без изменений), и переместил действие в вымышленное местечко. Вот такие интересные подробности найдутся в биографии, что позволит с еще большим интересом перечитать истории сельского ветеринара.
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
четверг, 25 августа 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
Снился мне сегодня товарищ Райли. )
Шли мы мимо стадиона, а там как раз футбольный матч из числа добровольцев организовывали. И проснулись в товарище Райли первобытные инстинкты. ))) Хорошо мяч гонял! Потом поменялся на вратаря. Там еще лучше. Со смущением вспоминаю, как я в числе зрителей подпрыгивала на месте и еще кричала: "Давай-давай!" )))))))
среда, 24 августа 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
Просто беда с ними, с откровенными, открытыми людьми. Они думают, что и все остальные – такие же.
(Цитата из романа)
Роман Халеда Хоссейни "Бегущий за ветром" рассказывает о судьбе двух мальчиков - Амира и Хасана. Сын господина и сын слуги, вскормленные одной женщиной, они были неразлучны. И все же - не друзья. Беззаветная любовь Хасана к Амиру всегда натыкалась на предубеждение последнего. Со слугой и чужаком он играл только тогда, когда никто этого не видел, высмеивал его ради забавы, но низменно получал в ответ заботу защиту и преданность. А однажды Амир предал Хасана по-страшному, чего никогда не мог себе простить, и, страдая от мук совести, пошел на еще более страшное предательство.
Амир рос, и все менялось вокруг, привычная жизнь канула в небытие, ее навсегда отнесло взрывной волной войны, все ломалось и рушилось вокруг него. И незыблемой оставалась лишь преданность и любовь Хасана, даже несмотря на то, что его уже давно не было рядом. И лишь спустя много лет у взрослого уже Амира появился шанс искупить вину своего предательства. Если, конечно, он решиться им воспользоваться...
В книге затронуты очень нелегкие темы, но прочитала роман за два вечера.
Картинка не из книги, просто по теме подошла.
Амир рос, и все менялось вокруг, привычная жизнь канула в небытие, ее навсегда отнесло взрывной волной войны, все ломалось и рушилось вокруг него. И незыблемой оставалась лишь преданность и любовь Хасана, даже несмотря на то, что его уже давно не было рядом. И лишь спустя много лет у взрослого уже Амира появился шанс искупить вину своего предательства. Если, конечно, он решиться им воспользоваться...
В книге затронуты очень нелегкие темы, но прочитала роман за два вечера.
Картинка не из книги, просто по теме подошла.
вторник, 23 августа 2011
I am but mad north-northwest; when the wind is southerly I know a hawk from a handsaw.
